Муромские окрестности продолжали благодарить графиню редкими археологическими находками, обнаруженными столь случайно, что начинаешь верить в провидение.«Лето 1910 года памятно мне неожиданной находкой огромного мерянского могильника почти под самым Муромом. Собирались проложить шоссе из Мурома в Меленки, начали с насыпи, для которой, чтобы не портить крестьянских полей, решено было под лопату снимать землю по сторонам пути и с первых же ударов лопаты открылся сплошной огромный могильник с сохранившимися костяками, украшенными с головы до ног бронзовыми бляхами, цепками, кольцами, колокольцами, с расшитыми головными уборами и такою же обувью. Костяки лежали в полном порядке, очень близко один от другого и видимо не были никем и никогда тронуты. За мной прислали в Карачарово, и по осмотру этой удивительной находки я просила инженера, заведующего проведением дороги, принять меры для сохранения его целости, пока не рассмотрим и не запишем подробностей. Я телеграфировала в Москву, и к нам на помощь приехал Городцов с музейным служителем, и нам удалось вырезать для музея целую женскую могилу, вдвинуть под нее доску, прикрепить к ней разные подробности (размещение костяка и вещей), упаковать и перевезти в Московский музей. Большая часть остальных вещей были разобраны любителями, а большая часть могильника, вероятно, хранится еще до сих пор под землею».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
«Часть лета 1912 года мы провели в Карачарове и, посещая часто Волосово, производили там весьма часто раскопки, которые в это лето увенчались особым успехом. Как-то раз мы, захватив с собой закуску, отправились в Волосово особенно рано. Выгрузившись там, мы отпустили нашу моторную лодку до вечера, обошли деревню, расположенную среди леса на возвышенности, расспросили крестьян насчет их случайных находок по берегам Оки и ее притоков, приобрели у них два костяных, тонко обделанных рыболовных крючка, спустились в низину, рассыпались в разные стороны и, вооруженные ножами и лопатами, произвели расчистку нескольких более свежих песочных заносов и очистили несколько старых заносов от покрывающего их дерна, но… все было напрасно: никто ничего не нашел, и когда мы собрались закусить, то раздались сожаления на то, что лодка наша отослана до вечера и что нам придется таким образом проскучать на солнце без всяких занятий еще часов 6 или 7, но вышло совершенно другое. Сидя на бугре, успевшем уже покрыться зеленым дерном довольно значительной толщины, я, разделив провизию между сопровождающими меня дочерьми и внучками, от нечего делать стала разрыхлять столовым ножом угол окружающего нас дерна и, сбрасывая его в сторону, продолжала разрывать и находившийся под ним песок. Вдруг нож наткнулся на что-то твердое и весьма скоро, раздвинув песок руками, мы увидали кучку кремневых крупных отбросов, а под ними аккуратно сложенные великолепные ножи из светлого кремня, особо огромных размеров и необычайно тонкой обивки. Восклицаниям и радости не было конца, забыто палящее солнце, моторная лодка, все принялись за работу, вскрыли и пересыпали весь бугор, но… более ничего не нашли. Вернулись домой торжествующими и немедленно телеграммой известили Московское археологическое общество и Исторический музей о счастливой находке».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Все эти находки описывал известный русский археолог Городцов, который восхищался распорядком жизни Уваровых в Карачарове: «Я не знаю, можно ли лучше и разумнее жить, чем живут графини. Их время, занятия, отдых, все распределено с таким умом, что выше ничего нельзя и придумать. И невольно хочется сказать «Ecce domines intellegentes» («Вот разумные женщины» (лат.)). Недаром графини всегда пользуются хорошим, бодрым настроением и здоровьем. Их жизнь следует изучать и брать в образец».
Если вам интересно, я даже перепишу цитаты Городцова о том, как жили разумные женщины:
«В 9 часов они пьют чай. С 10 до 12 энергично работают. В 12 часов – легкий завтрак. С 12 до 3 – отдых и прогулки. В 3 ½ – чай. С 3 ½ до 5 – опять работа. В 5 часов – обед из трех или четырех блюд, всегда с фруктами. Обед рациональный, легкий, гигиенический. После обеда с час времени легкие домашние занятия или прогулка. С 6 до 9 часов – опять серьезные занятия. В 9 часов вечера чай, после которого все члены семьи обмениваются своими впечатлениями, затем опять занятия или распоряжения по дому и хозяйству. Графини часто ездят в лес для осмотра участков, иногда с 9 часов утра до 5 часов вечера; то же для осмотра школ. <…> Но эти поездки такие трудные. Таким образом, эти люди, имеющие средства жить сибаритами, живут действительно трудовой разумной жизнью. Следует заметить, что описываемую здесь жизнь графини ведут на даче и считают ее отдыхом. <…> Я никогда не видел, чтобы графини имели печальные, утомленные лица: они всегда и все жизнерадостны, энергичны и свежи. Это сказывается в их манере держаться, их отношении к людям, друг к другу, и во всем, даже в голосе, их смехе и разговоре».
Вся эта размеренная жизнь оборвалась с революцией. Графиня была в преклонном возрасте и не оставила ни одной жалобы на происходящее – ее больше волновало расхищение коллекций, уничтожение созданного, чем ее собственная жизнь.
Страшный революционный год пощадил семью Уваровых – они выехали сначала на Кавказ, а потом, опасаясь за свои жизни – в Югославию. Графиня так и не смирилась со случившимся в России. Она была погребена в 1924 году далеко от Карачарова – в местечке Добрна (сейчас Словения). По завещанию ей в гроб положили горсть русской земли, которую она привезла с Родины.
В 1918 году наиболее ценные вещи из усадьбы были перевезены в музей. Наверное, немало пропало без вести, еще больше вывезли в Москву. В флигелях бывшего имения разместилась коммуна «Альтруист». 18 июля 1922 года управление муромских льняных фабрик опубликовало сообщение об открытии при коммуне дома отдыха, который разместился в главном здании усадьбы. В ноябре 1929 года президиум окрисполкома нашел невозможным дальнейшее существование Карачаровского дома отдыха… А на просторах интернета еще можно увидеть советские фотографии дворца Уваровых. Дом вполне узнаваем, но уже без штор, без вазонов, по-сиротски бесприютен.
А вот въезд в советский дом отдыха, которым стала усадьба.
Галерея, ставшая в советские годы столовой.
Правда, если хочется иметь представления о богатстве обстановки дома, можно сходить в Муромский музей. Там хранится немного картин, посуды и мебели из усадьбы. Наиболее ценными являются предметы художественной мебели из Красной Горки. Особо выделяется шикарный дубовый гарнитур начала XVIII – второй половины XIX века из 29 предметов. Это прекрасный образец немецкой работы, выполненной в стиле ренессанса и немецкого барокко. Массивный шкаф, диваны-лари, стулья и кресла богато декорированы резьбой в виде львов и ангелов, маскаронов, кариатид и диковинных растений. На высоких спинках двух диванов – рельефное изображение сцен соколиной охоты на фоне готического замка. Немецкие гербы присутствуют в сюжетах резьбы стульев и шкафа. Мягкие стулья и кресла обиты тканью XVIII века. На каком-то таком стуле сидит на старом фото пожилая графиня. Из архивных источников известно, что дубовый гарнитур украшал гостиную Карачаровского дома графов Уваровых.
Мне бы очень хотелось, чтобы у военных в Муроме было новое современное добротное здание, а дворец графини Уваровой в Карачарово стал музеем, доступным для грамотной реставрации, специалистов и туристов. Это было бы очень справедливо по отношению к незаурядной Прасковье Сергеевне и ее супругу Алексею Сергеевичу. И это было бы очень честно по отношению к городу Мурому, в котором туристам чаще рассказывают о безупречных святых, чем о вполне земных людях с их трудностями и достижениями.