75 лет минуло со Дня Великой Победы советских войск над фашисткой Германией. Из Мурома и Муромского района ушли на фронт около 28 тысяч человек, более 7 тысяч из них не вернулись. Сегодня о тех кровопролитных боях могут рассказать 47 ветеранов-фронтовиков, о жизни в осажденном Ленинграде - 15 блокадников, об ужасах пребывания в фашистских концлагерях – 9 узников, о своём нелегком труде на заводах и в колхозах – 971 труженик тыла. Сегодня на портале Муром 24.рф мы хотим разместить историю героической женщины, 97-летней Ефросиньи Владимировны Сумник, которая проживает в нашем городе.
- Раннее детство прошло на Смоленщине, в небольшом посёлке – бывшем поместье помещика Назимова, в котором была школа, больница, церковь. В основном помещики думали только о себе, а этот благоустраивал поместье для всех. Это было очень красивое место с громадным озером. Мама преподавала в этой школе литературу, а в двадцатые годы была в ней директором, папа - физику. Поэтому выбор профессии был решён за меня. Поскольку мама была педагог, то её требование было только пединститут. И в 1940 году я поступила в Ленинградский педагогический институт имени Герцена. На физмат.
В июнь 1941-го сдаём экзамены за 1-й курс. 22 июня сдавали экзамен по политэкономии, я получила оценку "хорошо". Надо было бы радоваться, но я пошла в военкомат. Мы все рвались на войну. Бегом бежали на верную смерть. Сутками стояли у военкоматов. Годы себе прибавляли. Но мне-то уже было 18 и я попала в комсомольский полк. Мы-то рвались на передовую, я не была исключением, потому что мама с папой погибли дома под бомбёжкой. А нас загнали на крыши. Тушить пожары во время бомбёжек.
Сейчас про нас говорят: «Ну, какие-то пожарники». А мы были не пожарники. Мы были смертники. У нас не было ни машин, ни обмундирования. У нас ничего не было. У нас были только сапоги 42 размера с наших братиков-солдатиков на ножки 33 – 36 размеров, байковое одеяло на 4 части разрезанное вместо портянок, которые я в совершенстве умею навёртывать. Ватные штаны, телогрейки, да колпак, как у ОМОНОВЦЕВ, с дырочками. Обливают водой и посылают на крыши ленинградских домов. Все бежали в бомбоубежища, а мы – на крыши.
У нас была 15-я рота, 2-й взвод, дислокация на Невском проспекте напротив Гостинного двора. И в эти страшные ночи и дни, когда летели снаряды и падали дома, мы должны были сидеть на крышах и сбрасывать зажигалки. Сначала брали их щипцами, а потом руками приспособились. И тушили возгорания. Зажигалки безобидные. Такие маленькие бомбочки, которые шипят и разбрызгивают огонь. Но они сыпались вместе с фугасками. А фугасные бомбы разносят всё. Сметали крыши, сметали дома. Такая была у нас работа, поэтому наших осталось в живых очень мало. Вот такие мы были пожарники. И первоначально было так страшно, что в головах вертелась только одна мысль: «Хоть бы скорей убило».
В феврале 1942 года нас вызвали в Смольный и объявили, что есть более ответственная работа, чем с бомбами воевать. И перебросили на Ладожское озеро. На крышах хоть и страшно было, но с зажигалками и бомбами работали, а там с людьми живыми надо было работать. А поскольку я закончила 1-й курс физмата в пединституте, и там были курсы медсестёр, то получила аттестат хирургической медсестры: - уколы, перевязки, кровь остановить, перелом зафиксировать,- поэтому меня и отобрали на Ладогу.
К тому же я, как и многие мои однополчанки, была и мастер спорта, и Ворошиловский стрелок. Ведь мы при выпуске из школы были уже готовыми солдатами. В ноябре и в марте мы уходили на две недели в походы в леса, жили в шалашах, которые делали из лапника. Спичек с собой не давали. Был трут с куском металла и кремнём, и мы должны были сами себя обеспечивать огнём и в дождь, и в снег. Мы были и физически крепче, и оружие прекрасно знали. Думаю, что даже лучше, чем сейчас после года службы. Пулемёт с автоматом были для нас как игрушки. И когда я попала в эвакопункт, мне знания пригодились для работы с полуживыми людьми. Почему я и билась здесь, в Муроме, что нужна обязательно военная подготовка для школьников.
Эвакопункт располагался в церкви небольшого посёлка Лаврово, где принимали эвакуированных из Ленинграда через Ладожское озеро. Иногда приходили машины с полностью окоченевшими трупами, потому что зима 42-го была очень суровая, а ладожская трасса была 40 километров. И выжить в таких условиях голодным ленинградцам было очень сложно. Для меня было самое страшное, когда окоченевшие женщины прижимали живых грудных детей. И мы их принимали, сортировали живых и мёртвых. Живых старались кормить. И в первый день службы там я угробила несколько детей. Я старалась их накормить, а ведь им можно было по капельке, по чайной ложечке. Сколько времени в их желудочках не было пищи?..
Мы даже в мирное время не выбирали - куда пошлют. А в военное тем более. Меня перевели в 391 отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Задача – защищать ладожскую трассу от налётов. Нас было девять дивизионов и мы охраняли 40 километров ледовый участок дороги. Дорогу бомбили нещадно. Только одни заход сделают, а за ними и вторые идут. И когда говорят, что там погибло 30 миллионов, кто-то называет цифру 27, кто-то 28, а я думаю, что гораздо больше. Потому что ни провалившихся под лёд, ни доставленных в эвакопункты мёртвыми никто не считал. Бомбили день и ночь. И когда машины к нам добирались, тут же делали перевязки и операции.
Там же и из Ленинграда, и в Ленинград шёл непрестанный поток. И днём и ночью. И только мы видели, сколько их уходило под воду. Показали фильм «Ладога». (Год 2014. 4 серии.) Там в течении двух часов только две машины утонуло. Как только можно было такую картину выпускать? Представляете, над трассой постоянно висят самолёты и без конца бросают бомбы, там же больше половины машин шло под воду. Там столько лежит и людей, машин, и самолётов…
Если бы Вы видели воздушный бой! Идут тихоходы, а над ними ястребки. Это же ассы были настоящие! Настоящие ассы! Патриоты. Они же пришли не на чужую землю. Не воевать, а защищать, а это разные эмоции. И поэтому наши ребята были там виртуозами, поэтому и потерь у фашистов было, пожалуй, раза в три больше. А сколько было лобовых атак?! Только на моих глазах было три тарана, а Ладога глубокая кто сейчас подсчитает, сколько наших и сколько немецких самолётов там лежит. Я уж не говорю о машинах с людьми и лошадьми, которые людей с продовольствием и снарядами по Ладоге перевозили. Я говорю только о том, что видела. Про другие места не могу говорить. Вероятно, везде так было. Сейчас Путин говорит, что наше поколение было легендарным и я с ним согласна. Да! Наше поколение было легендарным! И надо сделать так, чтобы оно и сейчас такое было.
По ночам мне часто снятся бои. Когда десятки прожекторов ловят самолёт, и в их лучах кувыркаются огромное количество немецких самолётов и очень мало наших. Ленинградцы – это атланты. Людям младшего поколения этого не понять. Ну не было минуты, чтобы не было грохота. Бомбы, снаряды, всё рушится, рвётся, людей разрывает на куски. Война – это же производство фарша из человеческих тел. Были редкие-редкие минуты тишины. Я не видела Курскую дугу, Сталинградских руин. Я видела руины и трупы Ленинграда.
По материалам сайта: murom-mama