Карачарово: дворец графини-археолога. Часть I
Село Карачарово из тех, чей год основания уходит в толщу веков и никому неизвестен. Первое его упоминание, как вотчины князей Черкасских, относится к XVII веку. Однако учитывая, что Карачарово – легендарная родина богатыря Ильи Муромца, село должно было существовать уже в XII веке. Название села имеет, видимо, татарские корни: карачар – это «черноволосый, смуглый», а в произношении «кара джар» – «черный берег». При этом в XVI – XVII веках встречается в Казани мужское имя Карачар. Словом, тоже никакой определенности.
От Черкасских Карачарово переходит по женской линии к Шереметевым. Во второй половине XVIII века село Карачарово «с людьми и со крестьяны» вошло в приданое Варвары Петровны Шереметевой (1750 – 1824), выданной замуж за Алексея Кирилловича Разумовского (1748 – 1822).
Разумовский был отлично образован, знал множество европейских языков, имел широчайший круг общения. Камергер, тайный советник, сенатор, масон, мистик, министр народного просвещения – это все он. По словам острослова Филиппа Вигеля, все сыновья гетмана Кирилла Разумовского «были начинены французской литературой, облечены в иностранные формы, почитали себя русскими Монморанси, были любезные при дворе и несносные вне его аристократы». К этому князь Васильчиков прибавляет, что старший из них, Алексей, был «гордыни непомерной… и суров в кругу своего семейства».
Князю Васильчикову стоит верить! Варенька Шереметева была очень робкой и склонной к тихой домашней жизни, что мужу казалось скучным. Жена вызывала у него неконтролируемые вспышки гнева и, как писали о нем современники, «граф изрядно боялся в таком припадке прибить свою бедную супругу». Варвара Петровна за 7 лет семейной жизни родила мужу пятерых детей, а еще через три года была изгнана им из дома. Причем Разумовский не отдал ей малышей. “Во избежание дурного нравственного влияния” матери дочерей – семилетнюю Вареньку и двухлетнюю Катюшу – граф поручил заботам своей сестры графини Прасковьи Гудович, а к девятилетнему Петру и четырехлетнему Кириллу приставил иностранцев-гувернеров. Если девочки росли под добрым присмотром тётки, то мальчики в доме отца превратились с годами в кутил, которых не интересовала даже служба. Кирилл так и вовсе сошел с ума, после чего пребывал в изоляции от людей.
Надо сказать, что граф не остался в одиночестве – у него сразу же появилась неофициальная семья. Его выбор – дочь берейтора Мария Соболевская, судя по всему, обладала тем счастливым характером, который смог обуздать нрав Разумовского. Граф прижил с ней десятерых детей, причем, разница между старшим и младшим была 30 лет! Все они получили фамилию Перовские, и Разумовский с большим трудом добился от императора Александра I дворянства для них. Правда, старания не прошли даром – это было блестящее потомство, хоть о них и отзывались, как о «сучьих детях». Из пяти сыновей получились отличные генералы, губернаторы, член Российской Академии, министр и даже член Госсовета. Дочки тоже не ударили в грязь лицом, влившись в титулованные семейства своих супругов.
Мы просто отметим, что автор известной с детства сказки «Черная курица или Подземные жители» и еще ряда фантастичных повествований, о которых лестно отзывался даже Александр Пушкин – сын графа Алексей Перовский, писавший под псевдонимом Антония Погорельского. Внуками взбалмошного Разумовского стали братья Жемчужниковы – известные поэты, писатели и одни из создателей образа Козьмы Пруткова. Также внуком Разумовского был поэт и писатель Алексей Толстой – вы же читали его «Князь Серебряный», «Колокольчики мои, цветики степные…»? В проекте «Козьма Прутков» он тоже принял горячее участие. Впрочем, и революционерка, руководившая смертельным покушением на императора Александра II, за что была арестована и повешена, тоже была Перовская – правнучка графа Разумовского Софья. Вот такие последствия были у любви графа к дочке берейтора.
Но вернемся к брошенной Варваре Петровне – она прожила остаток своей жизни замкнуто, не принимая в своем доме никого, кроме близких родственников и паломников из святых мест. Решение о строительстве дома в Карачарове было принято, очевидно, ею. Возможно, хотелось жить более уединенно, с видом на величавую Оку и в соседстве с древними святынями. Достроить дом ей по неизвестным причинам не удалось – денег-то было вдоволь.
Расстраиваясь от своих сыновей, она была счастлива двумя дочерьми (третья умерла во младенчестве), которые были удачно выданы замуж и в итоге унаследовали большую часть богатств своего отца и матери. Дочь Екатерина Алексеевна (1781 – 1849), любимая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, вышла замуж за Сергея Семеновича Уварова (1786 – 1855). С невестой жених познакомился во Франции во время службы секретарём русского посольства. Кстати, на момент женитьбы Уваров не был графом – этот титул он получит в 60 лет, когда за спиной останется служба министром просвещения, озвучившим знаменитый постулат «Православие, самодержавие, народность». При Уварове было открыто 50 дворянских институтов. Он состоял членом литературного общества «Арзамас» под псевдонимом «Старушка», в состав которого также входили знаменитые люди Петербурга: Василий Жуковский – «Светлана», Константин Батюшков – «Ахилл», Александр Пушкин – «Сверчок», Николай Карамзин и многие другие.
Несчастная бабушка Варвара Петровна успела увидеть трех внучек Уваровых и всего на год разминулась на этом свете с единственным внуком, названным в честь ненавистного мужа Алексеем. По иронии судьбы именно ему и досталось в наследство бабушкино муромское Карачарово.
Юноша рано проявил склонность к занятиям археологией – сказалась тяга отца, графа Сергея Семеновича, к истории и знакомства с Погодиным, Грановским и другими историками. Окончив курс в Санкт-Петербургском университете, Алексей Уваров (1825 – 1884) довершал свое образование в Берлине и Гейдельберге. Он активно практиковался в экспедициях на места раскопок в пределах бывшего Суздальского княжества и на юге России.
От всего этого его отвлекло в 1845 году поручение отца: граф отправил сына в Муром – оформлять наследство от бабушки Варвары Петровны. Алексей Уваров и позже вспоминал то унылое зрелище, которое открылось ему на месте карачаровской Красной Горки: на пустынном холме возвышались три дома — большой двухэтажный недостроенный дом и при нем два жилых дома меньших размеров. Уваров решил, прежде всего, засадить холм и устроить вокруг домов сад. Нанял крестьян и стал свозить землю с соседних полей, высадили дубы, сосны и ели. Усадьбу связали с большой трактовой дорогой широкой березовой аллеей. В присутствии молодого хозяина начали достраивать большой дом, также соединив его с флигелями крытыми полукруглыми галереями, внутри которых предполагали в будущем сделать зимний сад.
Пока кипела работа, молодой хозяин объездил все окрестности: луга и берега Оки, охотился в лесу, следил за весенними разливами реки и отмечал на карте места, которые не затапливаются. Уваров даже начал раскопки и попал на следы древних погребений, которые впоследствии были им вскрыты, обследованы и дали ему возможность определить границы местопребывания племен. Граф первым описал быт, верование и могильную атрибутику пропавших народов.
Несмотря на то, что Карачарово предоставляло Уварову не только прелести загородной жизни, но и возможность занятий археологией, жить в Карачарове молодой хозяин не мог. Он служил в Санкт-Петербурге, принимал там участие в основании Нумизматического общества, превратившегося впоследствии в Петербургское археологическое общество, и повышал образование в Европе. Так большой дом в Карачарове был достроен и снова запущен. Управляющий занимал один из флигелей. В комнатах господского дома или вовсе не было мебели, или она была закрыта чехлами. Зимний сад так и не был помещен в галереи.
В начале зимы 1857 года Алексей Уваров переселяется из Петербурга в Москву, так как был назначен помощником попечителя Московского учебного округа, и поселяется в Мертвом переулке в особняке напротив дома, который снимало большое семейство Щербатовых. Об Уварове говорили уже как об ученом, называли его членом Академии наук и рассказывали о его достижениях. В первое время граф был занят устройством своих дел и не показывался в обществе. Однако потом он все же выбрался на традиционные зимние балы и там увидел свою соседку – юную княжну Прасковью Щербатову (1840 – 1924).
Графу 32 года, он богат, холост, равнодушен к балам и увлечен наукой. Княжне всего 17, и она обожает танцевать. Стоит сказать, что она уже тогда имела весьма хорошее для молодой девушки домашнее образование. Среди её воспитателей профессор-лингвист Федор Буслаев, занимавшийся с ней русской литературой, пианист-виртуоз и дирижер Николай Рубинштейн, дававший уроки музыки, и пейзажист Алексей Саврасов, приходивший заниматься рисунком и живописью.
Юная Прасковья не обладала классической красотой, но имела живость и обаяние, а потому многим нравилась. В ту же зиму на балах она часто пересекалась с Львом Толстым, а потому не исключено, что Прасковьей ему и навеян образ Кити Щербацкой в романе «Анна Каренина».
«Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали и веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись на высокой перчатке, которая обвила её руку, не изменив её формы. Чёрная бархотка медальона особенно нежно окружала шею… Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности».
Л. Н. Толстой «Анна Каренина»
Правда, о великом писателе Прасковья Сергеевна оставила другие впечатления. Цитирую по ее воспоминаниям. Кстати, рекомендую книгу к прочтению.
«Появился среди наших кавалеров и граф Лев Николаевич Толстой, вернувшийся с Кавказа и уже создавший свое «Детство» и «Отрочество» и роман «Казаки». Он усердно танцевал, знакомился, ухаживал, носился сам с собой и искал везде и во всех, по собственному признанию, героев и героинь для будущих своих произведений. Много мазурок просидела я с ним, спорила без конца о его героях и героинях, о суете мирской, о призвании человека, о соблазнах, вносимых в народные массы нашею роскошью и балами, и остаюсь при своем мнении, что у него на чердаке уже и тогда не все было в порядке».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Граф не скрывал, что ходил страдать на балы ради юной княжны, а потому вскоре стал навещать семью Щербацких дома. Его принимали родители и приглашали Прасковью для беседы с гостем. Незаметно для всех, граф стал выбирать те дни для визитов, на которые назначались очередные танцы, и юная Прасковья лишалась удовольствия. Ее это смешило. К осени граф уже не давал повода сомневаться в серьезности его намерений, и когда родителям оставалось только ждать его на пороге с объяснением, мать княжны решила поговорить с дочерью. Этот разговор Прасковья Сергеевна описала в своих воспоминаниях. Матушка обращала ее внимание на большую разницу в возрасте с графом, его увлечение наукой и совершенное равнодушие к светскому обществу.
«Я сердечно поблагодарила мать за ее ко мне сердечное отношение и ответила, что, выросшая в многолюдной богобоязненной семье, я давно поняла, какие требования предъявляет нам жизнь, что граф мне нравится своей серьезностью, и что я горжусь тем предпочтением, которое он мне оказывает».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Прасковья Сергеевна описывает массу забавных ситуаций, которые происходили в период ухаживаний богача-историка: подосланный негр с розаном, доставка персиков на роскошных тройках и сцена в парке, где у нее понесла лошадь. Граф прогуливался пешком и был одним из тех, кто увидел, как княжна попала в сложную ситуацию, но удержалась в седле. От скачки она растеряла сумочку и шляпку.
«Подошел граф с моей шляпой в руках. Подавая ее мне, он взволнованно и сурово вскричал: «Что за ужас, никогда не позволю моей жене ездить на подобных бешеных лошадях». — «Надеюсь, граф, — сказала я ему в ответ, — что Вы будете более ласковым голосом обращаться к жене вашей, если пожелаете, чтобы желания Ваши были исполнены». Он подошел ближе и, сняв шляпу, тихо проговорил: «Извините меня, княжна».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
В конце ноября 1857 года граф Уваров посватался к княжне Щербацкой и получил согласие. Уже в январе 1858 года они повенчались. За первые 10 лет семейной жизни графиня родила семерых детей, из которых выжило шесть.
Жизнь Уваровых – сплошная круговерть экспедиций, заседаний, раскопок, ученых съездов, собирания коллекций для музея, земских хлопот. Эти двое сделали так много для становления российской археологии и истории, что их имена стоило бы произносить чаще, а память увековечить. Прасковья Сергеевна полностью разделяла дело мужа, поддерживала его и постепенно стала равноправной соратницей.
В своих воспоминаниях она описывает краткие приезды с мужем в Карачарово – это место привлекало их именно как археологов. В овраге рядом с усадьбой в 1877 году граф открыл палеолитическую стоянку, то есть первым нашел «каменный век в России». Следов стоянки теперь не найти. Видимо, она оказалась под дамбой, соединившей склоны оврага. Именно карачаровские раскопки стали главным аргументом графа Уварова в споре с западными историками о том, жили ли люди в средней полосе России в каменном веке. При этом жить длительное время Уваровым тут не приходилось – из всех имений они предпочитали Поречье в Можайском уезде – там был шикарный дом, парк, коллекции.
В 1884 году граф Уваров скончался от болезни сердца. О душевной скорби графиня писать в воспоминаниях не стала. Прасковья Сергеевна считала напряжение и хлопоты, связанные с организацией Исторического музея в Москве главной причиной «той болезни сердца, которая мало-помалу подтачивала здоровье мужа и унесла его в могилу». Теперь ее жизнь была посвящена только детям и науке. Расцвет научной и организаторской деятельности Уваровой пришелся на последние 15 лет XIX и начало XX века. В это время она «вышла из тени» своего знаменитого мужа, выступала как самостоятельный и весьма авторитетный деятель, во всяком случае, именно так оценивала ее труды научная общественность. Она стала бессменным председателем Археологического общества, почётным членом Российской Академии наук, автором 174 работ по истории и археологии. Её называли «второй Дашковой».
В 1891 году, когда ее младший ребенок достиг совершеннолетия, Прасковья Сергеевна решила разделить имущество между детьми, отписав каждому имение и финансовую долю. Себе она оставила Карачарово, и переехала туда с незамужними дочерями Прасковьей и Екатериной.
«Когда мы переехали в Карачарово, то дом оказался без полов и оконных рам, и нам пришлось довольствоваться одним из флигелей, предоставляя второй кухне и прислуге. Контору же и управляющего конторой, занимавшего этот флигель, перевели в лес, где выстроены для них помещения. Мы очень скоро привыкли и полюбили свое Карачарово, несмотря на то, что там не было ни великолепного многодесятинного парка, ни великолепных оранжерей, ни всех художественных богатств Поречья, о которых нередко вспоминалось; полюбили и наслаждались в самом Карачарове великолепием вида на могучую многоводную Оку, на восходы и заходы солнца, на лунные вечера, а в Лесном (так назвали поселок, который основался в нашем лесном царстве) — дивным лесом, соснами, дубами и богатством флоры в более низменных местах по речке Велетьме, той самой, которая была открыта мужем среди дебрей еще не разработанного леса, Велетьме, которая вливалась в речку Тешу, приток Оки, дала возможность разрабатывать лес, сплавляя его в безлесные местности нашей великой России».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Карачарово было лесным имением, и графиня умело управляла имеющимися в ее руках ресурсами. Более того, она выступала за сохранение Мещерских лесов и была противником вырубки ради наживы. В эти годы в имении уже нет большего полевого хозяйства – перенаселенное Карачарово нуждалось в огородах, и Уваровы отдали крестьянам не только всю пахотную землю, но и часть заливных лугов на противоположном берегу Оки.
Встречаются сведения, что Прасковья Сергеевна охотно скупала землю в отдаленных углах узда и вскоре стала самой крупной муромской землевладелицей. Она уделяла внимание земским вопросам – особенно образованию и здравоохранению. Уварова тратила собственные средства на устройство школ и больниц, покровительствовала талантливым педагогам. Именно к ней убежал из села Жайска (Муромский уезд) учитель Иван Губкин, будущий основоположник советской нефтяной геологии и академик СССР. Его педагогическая карьера чуть было не оборвалась из-за конфликта с попечителем Жайской школы Быковым, который настаивал не на науках в школе, а на молитвах.
Губкин перевелся в Карачаровскую школу и получил полное содействие Прасковьи Сергеевны. Этот период работы он называл «самым счастливым». Губкин даже организовал просветительские лекции о природе, архитектуре, истории и географии с «волшебным фонарем», имевшие большой успех у всех жителей села. Уварова приобретала все новейшие учебные пособия для школы и тем заслужила большое уважение у учителей. Любила графиня наградить и лучших учеников сельской школы, вручая ребятам золотые медали и подарки. По праздникам из Карачарова приезжала в Саваслейку и другие свои села, всем встречающим её детям раздавала пироги, конфеты, монеты.
Старожилы рассказывали, как она ездила по селу Карачарову без кучера в легкой коляске, запряженной серыми в яблоках конями, и могла запросто без церемоний войти во двор к любому крестьянину. Многих она знала лично и по именам. Если графиня замечала в селе покосившийся дом, то тут же узнавала у соседей о поведении его хозяев – дескать, как так получилось, что довели они жилье свое до неприглядного состояния. Если это были приличные, но бедные люди, Прасковья Сергеевна посылала управляющему записку, чтоб тот выдал им на ремонт лес. А всех замеченных в дурном поведении она немедленно высылала за пределы ее любимого Карачарова.
Получить работу у графини можно было, только имея безупречную репутацию порядочного и трезвого человека. Наверное, поэтому на фото ее служащих такие умные приятные лица.
Кстати, Навашинский судостроительный завод “Ока” начался с инициативы Прасковьи Сергеевны: это она выделила земельный участок и лес для строительства Липнинской судоверфи – филиала Кулебакского горного завода.
Разумеется, графиня Уварова все также выезжала на все мероприятия, связанные с ее научной деятельностью, поэтому ее нахождение в Карачарове не было постоянным. Однако, судя по сохранившимся старым фото, дом был приведен в полнейший порядок. Фасад со стороны реки очень прост, и главным его архитектурным украшением являлись пышные лестницы, поднимающиеся на балкон второго этажа параллельно фасаду с заворотом в сторону реки, и широкая центральная лестница, ведущая к входам первого этажа, находящимся под центральным балконом. Две террасы, расположенные уступами к воде, с широкими каменными лестницами продолжают начатый от входов во дворец спуск к реке и дают возможность видеть фасад целиком как издали, так и от самого обреза водной глади.
Продолжение следует...
От Черкасских Карачарово переходит по женской линии к Шереметевым. Во второй половине XVIII века село Карачарово «с людьми и со крестьяны» вошло в приданое Варвары Петровны Шереметевой (1750 – 1824), выданной замуж за Алексея Кирилловича Разумовского (1748 – 1822).
Разумовский был отлично образован, знал множество европейских языков, имел широчайший круг общения. Камергер, тайный советник, сенатор, масон, мистик, министр народного просвещения – это все он. По словам острослова Филиппа Вигеля, все сыновья гетмана Кирилла Разумовского «были начинены французской литературой, облечены в иностранные формы, почитали себя русскими Монморанси, были любезные при дворе и несносные вне его аристократы». К этому князь Васильчиков прибавляет, что старший из них, Алексей, был «гордыни непомерной… и суров в кругу своего семейства».
Князю Васильчикову стоит верить! Варенька Шереметева была очень робкой и склонной к тихой домашней жизни, что мужу казалось скучным. Жена вызывала у него неконтролируемые вспышки гнева и, как писали о нем современники, «граф изрядно боялся в таком припадке прибить свою бедную супругу». Варвара Петровна за 7 лет семейной жизни родила мужу пятерых детей, а еще через три года была изгнана им из дома. Причем Разумовский не отдал ей малышей. “Во избежание дурного нравственного влияния” матери дочерей – семилетнюю Вареньку и двухлетнюю Катюшу – граф поручил заботам своей сестры графини Прасковьи Гудович, а к девятилетнему Петру и четырехлетнему Кириллу приставил иностранцев-гувернеров. Если девочки росли под добрым присмотром тётки, то мальчики в доме отца превратились с годами в кутил, которых не интересовала даже служба. Кирилл так и вовсе сошел с ума, после чего пребывал в изоляции от людей.
Надо сказать, что граф не остался в одиночестве – у него сразу же появилась неофициальная семья. Его выбор – дочь берейтора Мария Соболевская, судя по всему, обладала тем счастливым характером, который смог обуздать нрав Разумовского. Граф прижил с ней десятерых детей, причем, разница между старшим и младшим была 30 лет! Все они получили фамилию Перовские, и Разумовский с большим трудом добился от императора Александра I дворянства для них. Правда, старания не прошли даром – это было блестящее потомство, хоть о них и отзывались, как о «сучьих детях». Из пяти сыновей получились отличные генералы, губернаторы, член Российской Академии, министр и даже член Госсовета. Дочки тоже не ударили в грязь лицом, влившись в титулованные семейства своих супругов.
Мы просто отметим, что автор известной с детства сказки «Черная курица или Подземные жители» и еще ряда фантастичных повествований, о которых лестно отзывался даже Александр Пушкин – сын графа Алексей Перовский, писавший под псевдонимом Антония Погорельского. Внуками взбалмошного Разумовского стали братья Жемчужниковы – известные поэты, писатели и одни из создателей образа Козьмы Пруткова. Также внуком Разумовского был поэт и писатель Алексей Толстой – вы же читали его «Князь Серебряный», «Колокольчики мои, цветики степные…»? В проекте «Козьма Прутков» он тоже принял горячее участие. Впрочем, и революционерка, руководившая смертельным покушением на императора Александра II, за что была арестована и повешена, тоже была Перовская – правнучка графа Разумовского Софья. Вот такие последствия были у любви графа к дочке берейтора.
Но вернемся к брошенной Варваре Петровне – она прожила остаток своей жизни замкнуто, не принимая в своем доме никого, кроме близких родственников и паломников из святых мест. Решение о строительстве дома в Карачарове было принято, очевидно, ею. Возможно, хотелось жить более уединенно, с видом на величавую Оку и в соседстве с древними святынями. Достроить дом ей по неизвестным причинам не удалось – денег-то было вдоволь.
Расстраиваясь от своих сыновей, она была счастлива двумя дочерьми (третья умерла во младенчестве), которые были удачно выданы замуж и в итоге унаследовали большую часть богатств своего отца и матери. Дочь Екатерина Алексеевна (1781 – 1849), любимая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, вышла замуж за Сергея Семеновича Уварова (1786 – 1855). С невестой жених познакомился во Франции во время службы секретарём русского посольства. Кстати, на момент женитьбы Уваров не был графом – этот титул он получит в 60 лет, когда за спиной останется служба министром просвещения, озвучившим знаменитый постулат «Православие, самодержавие, народность». При Уварове было открыто 50 дворянских институтов. Он состоял членом литературного общества «Арзамас» под псевдонимом «Старушка», в состав которого также входили знаменитые люди Петербурга: Василий Жуковский – «Светлана», Константин Батюшков – «Ахилл», Александр Пушкин – «Сверчок», Николай Карамзин и многие другие.
Несчастная бабушка Варвара Петровна успела увидеть трех внучек Уваровых и всего на год разминулась на этом свете с единственным внуком, названным в честь ненавистного мужа Алексеем. По иронии судьбы именно ему и досталось в наследство бабушкино муромское Карачарово.
Юноша рано проявил склонность к занятиям археологией – сказалась тяга отца, графа Сергея Семеновича, к истории и знакомства с Погодиным, Грановским и другими историками. Окончив курс в Санкт-Петербургском университете, Алексей Уваров (1825 – 1884) довершал свое образование в Берлине и Гейдельберге. Он активно практиковался в экспедициях на места раскопок в пределах бывшего Суздальского княжества и на юге России.
От всего этого его отвлекло в 1845 году поручение отца: граф отправил сына в Муром – оформлять наследство от бабушки Варвары Петровны. Алексей Уваров и позже вспоминал то унылое зрелище, которое открылось ему на месте карачаровской Красной Горки: на пустынном холме возвышались три дома — большой двухэтажный недостроенный дом и при нем два жилых дома меньших размеров. Уваров решил, прежде всего, засадить холм и устроить вокруг домов сад. Нанял крестьян и стал свозить землю с соседних полей, высадили дубы, сосны и ели. Усадьбу связали с большой трактовой дорогой широкой березовой аллеей. В присутствии молодого хозяина начали достраивать большой дом, также соединив его с флигелями крытыми полукруглыми галереями, внутри которых предполагали в будущем сделать зимний сад.
Пока кипела работа, молодой хозяин объездил все окрестности: луга и берега Оки, охотился в лесу, следил за весенними разливами реки и отмечал на карте места, которые не затапливаются. Уваров даже начал раскопки и попал на следы древних погребений, которые впоследствии были им вскрыты, обследованы и дали ему возможность определить границы местопребывания племен. Граф первым описал быт, верование и могильную атрибутику пропавших народов.
Несмотря на то, что Карачарово предоставляло Уварову не только прелести загородной жизни, но и возможность занятий археологией, жить в Карачарове молодой хозяин не мог. Он служил в Санкт-Петербурге, принимал там участие в основании Нумизматического общества, превратившегося впоследствии в Петербургское археологическое общество, и повышал образование в Европе. Так большой дом в Карачарове был достроен и снова запущен. Управляющий занимал один из флигелей. В комнатах господского дома или вовсе не было мебели, или она была закрыта чехлами. Зимний сад так и не был помещен в галереи.
В начале зимы 1857 года Алексей Уваров переселяется из Петербурга в Москву, так как был назначен помощником попечителя Московского учебного округа, и поселяется в Мертвом переулке в особняке напротив дома, который снимало большое семейство Щербатовых. Об Уварове говорили уже как об ученом, называли его членом Академии наук и рассказывали о его достижениях. В первое время граф был занят устройством своих дел и не показывался в обществе. Однако потом он все же выбрался на традиционные зимние балы и там увидел свою соседку – юную княжну Прасковью Щербатову (1840 – 1924).
Графу 32 года, он богат, холост, равнодушен к балам и увлечен наукой. Княжне всего 17, и она обожает танцевать. Стоит сказать, что она уже тогда имела весьма хорошее для молодой девушки домашнее образование. Среди её воспитателей профессор-лингвист Федор Буслаев, занимавшийся с ней русской литературой, пианист-виртуоз и дирижер Николай Рубинштейн, дававший уроки музыки, и пейзажист Алексей Саврасов, приходивший заниматься рисунком и живописью.
Юная Прасковья не обладала классической красотой, но имела живость и обаяние, а потому многим нравилась. В ту же зиму на балах она часто пересекалась с Львом Толстым, а потому не исключено, что Прасковьей ему и навеян образ Кити Щербацкой в романе «Анна Каренина».
«Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали и веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись на высокой перчатке, которая обвила её руку, не изменив её формы. Чёрная бархотка медальона особенно нежно окружала шею… Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности».
Л. Н. Толстой «Анна Каренина»
Правда, о великом писателе Прасковья Сергеевна оставила другие впечатления. Цитирую по ее воспоминаниям. Кстати, рекомендую книгу к прочтению.
«Появился среди наших кавалеров и граф Лев Николаевич Толстой, вернувшийся с Кавказа и уже создавший свое «Детство» и «Отрочество» и роман «Казаки». Он усердно танцевал, знакомился, ухаживал, носился сам с собой и искал везде и во всех, по собственному признанию, героев и героинь для будущих своих произведений. Много мазурок просидела я с ним, спорила без конца о его героях и героинях, о суете мирской, о призвании человека, о соблазнах, вносимых в народные массы нашею роскошью и балами, и остаюсь при своем мнении, что у него на чердаке уже и тогда не все было в порядке».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Граф не скрывал, что ходил страдать на балы ради юной княжны, а потому вскоре стал навещать семью Щербацких дома. Его принимали родители и приглашали Прасковью для беседы с гостем. Незаметно для всех, граф стал выбирать те дни для визитов, на которые назначались очередные танцы, и юная Прасковья лишалась удовольствия. Ее это смешило. К осени граф уже не давал повода сомневаться в серьезности его намерений, и когда родителям оставалось только ждать его на пороге с объяснением, мать княжны решила поговорить с дочерью. Этот разговор Прасковья Сергеевна описала в своих воспоминаниях. Матушка обращала ее внимание на большую разницу в возрасте с графом, его увлечение наукой и совершенное равнодушие к светскому обществу.
«Я сердечно поблагодарила мать за ее ко мне сердечное отношение и ответила, что, выросшая в многолюдной богобоязненной семье, я давно поняла, какие требования предъявляет нам жизнь, что граф мне нравится своей серьезностью, и что я горжусь тем предпочтением, которое он мне оказывает».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Прасковья Сергеевна описывает массу забавных ситуаций, которые происходили в период ухаживаний богача-историка: подосланный негр с розаном, доставка персиков на роскошных тройках и сцена в парке, где у нее понесла лошадь. Граф прогуливался пешком и был одним из тех, кто увидел, как княжна попала в сложную ситуацию, но удержалась в седле. От скачки она растеряла сумочку и шляпку.
«Подошел граф с моей шляпой в руках. Подавая ее мне, он взволнованно и сурово вскричал: «Что за ужас, никогда не позволю моей жене ездить на подобных бешеных лошадях». — «Надеюсь, граф, — сказала я ему в ответ, — что Вы будете более ласковым голосом обращаться к жене вашей, если пожелаете, чтобы желания Ваши были исполнены». Он подошел ближе и, сняв шляпу, тихо проговорил: «Извините меня, княжна».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
В конце ноября 1857 года граф Уваров посватался к княжне Щербацкой и получил согласие. Уже в январе 1858 года они повенчались. За первые 10 лет семейной жизни графиня родила семерых детей, из которых выжило шесть.
Жизнь Уваровых – сплошная круговерть экспедиций, заседаний, раскопок, ученых съездов, собирания коллекций для музея, земских хлопот. Эти двое сделали так много для становления российской археологии и истории, что их имена стоило бы произносить чаще, а память увековечить. Прасковья Сергеевна полностью разделяла дело мужа, поддерживала его и постепенно стала равноправной соратницей.
В своих воспоминаниях она описывает краткие приезды с мужем в Карачарово – это место привлекало их именно как археологов. В овраге рядом с усадьбой в 1877 году граф открыл палеолитическую стоянку, то есть первым нашел «каменный век в России». Следов стоянки теперь не найти. Видимо, она оказалась под дамбой, соединившей склоны оврага. Именно карачаровские раскопки стали главным аргументом графа Уварова в споре с западными историками о том, жили ли люди в средней полосе России в каменном веке. При этом жить длительное время Уваровым тут не приходилось – из всех имений они предпочитали Поречье в Можайском уезде – там был шикарный дом, парк, коллекции.
В 1884 году граф Уваров скончался от болезни сердца. О душевной скорби графиня писать в воспоминаниях не стала. Прасковья Сергеевна считала напряжение и хлопоты, связанные с организацией Исторического музея в Москве главной причиной «той болезни сердца, которая мало-помалу подтачивала здоровье мужа и унесла его в могилу». Теперь ее жизнь была посвящена только детям и науке. Расцвет научной и организаторской деятельности Уваровой пришелся на последние 15 лет XIX и начало XX века. В это время она «вышла из тени» своего знаменитого мужа, выступала как самостоятельный и весьма авторитетный деятель, во всяком случае, именно так оценивала ее труды научная общественность. Она стала бессменным председателем Археологического общества, почётным членом Российской Академии наук, автором 174 работ по истории и археологии. Её называли «второй Дашковой».
В 1891 году, когда ее младший ребенок достиг совершеннолетия, Прасковья Сергеевна решила разделить имущество между детьми, отписав каждому имение и финансовую долю. Себе она оставила Карачарово, и переехала туда с незамужними дочерями Прасковьей и Екатериной.
«Когда мы переехали в Карачарово, то дом оказался без полов и оконных рам, и нам пришлось довольствоваться одним из флигелей, предоставляя второй кухне и прислуге. Контору же и управляющего конторой, занимавшего этот флигель, перевели в лес, где выстроены для них помещения. Мы очень скоро привыкли и полюбили свое Карачарово, несмотря на то, что там не было ни великолепного многодесятинного парка, ни великолепных оранжерей, ни всех художественных богатств Поречья, о которых нередко вспоминалось; полюбили и наслаждались в самом Карачарове великолепием вида на могучую многоводную Оку, на восходы и заходы солнца, на лунные вечера, а в Лесном (так назвали поселок, который основался в нашем лесном царстве) — дивным лесом, соснами, дубами и богатством флоры в более низменных местах по речке Велетьме, той самой, которая была открыта мужем среди дебрей еще не разработанного леса, Велетьме, которая вливалась в речку Тешу, приток Оки, дала возможность разрабатывать лес, сплавляя его в безлесные местности нашей великой России».
П. С. Уварова воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»
Карачарово было лесным имением, и графиня умело управляла имеющимися в ее руках ресурсами. Более того, она выступала за сохранение Мещерских лесов и была противником вырубки ради наживы. В эти годы в имении уже нет большего полевого хозяйства – перенаселенное Карачарово нуждалось в огородах, и Уваровы отдали крестьянам не только всю пахотную землю, но и часть заливных лугов на противоположном берегу Оки.
Встречаются сведения, что Прасковья Сергеевна охотно скупала землю в отдаленных углах узда и вскоре стала самой крупной муромской землевладелицей. Она уделяла внимание земским вопросам – особенно образованию и здравоохранению. Уварова тратила собственные средства на устройство школ и больниц, покровительствовала талантливым педагогам. Именно к ней убежал из села Жайска (Муромский уезд) учитель Иван Губкин, будущий основоположник советской нефтяной геологии и академик СССР. Его педагогическая карьера чуть было не оборвалась из-за конфликта с попечителем Жайской школы Быковым, который настаивал не на науках в школе, а на молитвах.
Губкин перевелся в Карачаровскую школу и получил полное содействие Прасковьи Сергеевны. Этот период работы он называл «самым счастливым». Губкин даже организовал просветительские лекции о природе, архитектуре, истории и географии с «волшебным фонарем», имевшие большой успех у всех жителей села. Уварова приобретала все новейшие учебные пособия для школы и тем заслужила большое уважение у учителей. Любила графиня наградить и лучших учеников сельской школы, вручая ребятам золотые медали и подарки. По праздникам из Карачарова приезжала в Саваслейку и другие свои села, всем встречающим её детям раздавала пироги, конфеты, монеты.
Старожилы рассказывали, как она ездила по селу Карачарову без кучера в легкой коляске, запряженной серыми в яблоках конями, и могла запросто без церемоний войти во двор к любому крестьянину. Многих она знала лично и по именам. Если графиня замечала в селе покосившийся дом, то тут же узнавала у соседей о поведении его хозяев – дескать, как так получилось, что довели они жилье свое до неприглядного состояния. Если это были приличные, но бедные люди, Прасковья Сергеевна посылала управляющему записку, чтоб тот выдал им на ремонт лес. А всех замеченных в дурном поведении она немедленно высылала за пределы ее любимого Карачарова.
Получить работу у графини можно было, только имея безупречную репутацию порядочного и трезвого человека. Наверное, поэтому на фото ее служащих такие умные приятные лица.
Кстати, Навашинский судостроительный завод “Ока” начался с инициативы Прасковьи Сергеевны: это она выделила земельный участок и лес для строительства Липнинской судоверфи – филиала Кулебакского горного завода.
Разумеется, графиня Уварова все также выезжала на все мероприятия, связанные с ее научной деятельностью, поэтому ее нахождение в Карачарове не было постоянным. Однако, судя по сохранившимся старым фото, дом был приведен в полнейший порядок. Фасад со стороны реки очень прост, и главным его архитектурным украшением являлись пышные лестницы, поднимающиеся на балкон второго этажа параллельно фасаду с заворотом в сторону реки, и широкая центральная лестница, ведущая к входам первого этажа, находящимся под центральным балконом. Две террасы, расположенные уступами к воде, с широкими каменными лестницами продолжают начатый от входов во дворец спуск к реке и дают возможность видеть фасад целиком как издали, так и от самого обреза водной глади.
Продолжение следует...
Вернуться назад